|
Слово о брате и о родителях
Володя родился в феврале 1941 года, за четыре месяца до начала Великой Отечественной войны. Его отец, Яков Николаевич Самсонов (1909г.-1997г.) родился недалеко от села Кривандино в деревне Климовская, получил четыре класса образования в церковно-приходской школе. В семье была кузница, мельница и крупорушка. Все ремесла Яков Николаевич знал, поэтому его приняли мастером на курсы механизаторов в городе Боровск Московской области, где он и познакомился в 1938 году с матерью Володи - Серафимой Дмитриевной Дятловой, преподававшей на этих курсах после окончания Воронежского института с/х машиностроения.
Я.Н. Самсонов всю жизнь проработал на ж/д станции Кривандино в должности старшего машиниста водокачки, в годы войны служил в авиации механиком.
Мать С.Д. Дятлова имела два высших образования - техническое и педагогическое, с 1939 по 1952 год преподавала в Кривандинской средней школе сначала в младших классах, потом математику в старших классах.
У Володи две сестры - Людмила (1939 г.р.) и Наталья (1950 г.р). Все мы дети обожали, боготворили свою мать. Особенно Володя, в жизни которого самой любимой и главной женщиной была Серафима Дмитриевна.
Серафима Дмитриевна была ярким представителем сельской интеллигенции села Кривандино. Выросла она в Брянской области. Отцом ее был Дмитрий Михайлович Дятлов, лесник, служивший в царской армии и своими усилиями научившийся грамоте и добившийся многого. Мать Наталья Абрамовна была неграмотной, поэтому в большой семье Серафимы Дмитриевны (три сестры и два брата) по вечерам вслух читали журнал "Ниву".
Серафима Дмитриевна, там, на Брянщине, окончила педагогический техникум (позже, уже замужем, заочно пединститут), проходила практику в глухой сельской школе, откуда сбежала, и на подводе с яблоками приехала в г. Воронеж, где получила второе образование в институте с/х машиностроения. Ее молодость попала на трудные времена становления советской власти, она была комсомолкой, участвовала в антирелигиозных спектаклях (Серафима Дмитриевна имела верующих сестер и впоследствии жалела, что сама не верит в Бога). Это было время, когда не разрешалось танцевать, носить украшения и фильдеперсовые чулки. А все это любила мама.
Мама с отцом приехали перед войной в Кривандино, в собственный дом бабушки Татьяны Митрофановны, матери Якова Николаевича. Бабушка приняла «в штыки» Серафиму Дмитриевну. Татьяна Митрофановна была из зажиточной семьи, а невестка явилась в дом "с тремю платьями".
Серафима Дмитриевна всегда всем помогала, а Татьяна Митрофановна была скупа, даже с собственными внуками. Серафима Дмитриевна, вытащила на своих плечах и дом, и семью в голодные военные и послевоенные годы, когда надо было и сена накосить корове, и дрова заготовить, и в школе, и дома. А на руках двое маленьких детей. Помню, как во время редких воздушных тревог, когда немецкие самолеты пролетали над небом Кривандино, мама хватала меня за руку, а Володю на руки и бежала прятаться во рву у речки Поля. Помню, как по вечерам засыпала она над тетрадями, уставшая за день от домашних и школьных хлопот. И, помню, как пела она "Рябинушку" под гитару, когда приезжали ее сестры, и как она участвовала в школьных спектаклях, а мы сидели, в плохо отапливаемых помещениях школы, или клуба, в пальто и валенках. Она была яркая, красивая женщина, хотя у нее была только одна юбка, перешитая из папиной шинели.
Любила читать журнал "Науку и жизнь", всегда была в курсе, как политических, так и спортивных событий страны. С ней было интересно любому человеку - от полуграмотной соседки до увлеченного физикой А. С. Мерцалова, ее племянника и преподавателя Кривандинской средней школы. А как ее любили наши друзья. Во-первых, она всегда помогала разобраться в школьных премудростях, во-вторых, в доме всегда устраивались праздники - Новый Год и Дни рождения. На столе была отварная картошка, а в углу светилась праздничная елка. А летом, когда ребята приносили грибы из леса, шли к нам, жарили и вместе весело их съедали. Мама привила нам широкий взгляд на окружающий мир, привычку к труду, добросовестность в выполнении любого дела и сочувствие к другому человеку.
У нас с братом были свои компании, но были и общие интересы: игры в шандор, казаки-разбойники, лапту, все праздники устраивались в родительском доме для двух компаний сразу. Возле нашего дома был большой луг, который, впоследствии, стал стадионом и имел в жизни Володи большое значение. В футбол он начал играть еще в школьные годы. С большой теплотой он вспоминал Иудина В.И., который приобщил ребят к такому увлекательному виду спорта. В нашу последнюю встречу, за год до смерти, Володя рассказывал, как в первые годы увлечения футболом он приходил домой после игры с окровавленными ногами, мама смазывала их йодом и охала. А это были следы гвоздей, подбивавших подошву бутс. Во время игры футболисты травмировали друг друга этими гвоздями. Потом Володя окончил энергетический техникум в г. Шатура, потом была армия в начале 60-х годов, потом демобилизация, устройство на Шатурскую ГРЭС слесарем-наладчиком. Его называли мастером - золотые руки. И никогда он не бросал футбол. Мама и жена ворчали на Володю, что у него руки не доходят до домашних дел. А по всем углам валялись мячи, сетки, футболки.
Когда перестал сам играть в футбол, взялся тренировать детей. Форму для всей юношеской команды стирал сам! Постоянно звонил звонок в дверь: - «Дядю Володю можно?!». Это приходили тренироваться его мальчишки. Когда однажды Володя с семьей приехал ко мне в гости на Север, это было в 80-х годах, его поразил размах увлеченности спортом. Все склоны Хибин были усеяны катающимися лыжниками от мала до велика. И он говорил: «Жаль, был бы моложе - поехал бы на Север! Какое у вас внимание уделяется спорту!»
Людмила Яковлевна Каган (Самсонова)
Улица нашего детства и берег речки Поли
Слово о брате
Он был старше меня, и он был один.
Нас, сестер, было двое, а брат один. Я гордилась им. Он был сильным,
спортивным, умным и при этом романтик.
Я пошла в первый класс, а он в последний,
десятый. Весь год я ходила в школу с братом. До школы был один километр
вдоль дороги. Мама провожала нас из дома, брат брал мой портфель и шел
своими большими шагами, а я трусцой бежала за ним. На «Последнем звонке»
я, среди первоклашек, читала выпускникам и ему поздравительные стихи.
После школы он хотел поступать в с/х
институт, чтобы улучшить ситуацию в нашем сельском хозяйстве, но мама
была против, она боялась его разочарований, поэтому брат пошёл в
энерготехникум, который был рядом. После техникума его распределили на
Кемеровскую ТУГРЭС, а оттуда призвали в Армию. Служил в ракетных
войсках. Вначале на Камчатке, затем в Казахстане. Камчаткой был
восхищён. Служилось хорошо. Хозяйство в части было образцовое. Было
много собственных припасов, включая красную рыбу и икру. Про Казахстан
писал, что служба похожа на сидение в жарком пыльном мешке с комарами.
Из Армии писал, что не будет уважать меня, пока я не прочитаю всего
Горького и Ромэна Роллана.
С мамой у него была удивительная
телепатия. Брату неожиданно дали отпуск из Армии. Мы его не ждали. Мама в
это время с Люсей, старшей сестрой, уехала отдыхать в Батуми. Жили в
частном секторе, адреса мы не знали, мобильных телефонов тогда не было.
Когда брат приехал, маме мы сообщить не могли, а она его давно не
видела, ведь его призывали не из дома. Так вот, в это же время, хотя
отдых маме очень нравился, она сдала заранее купленный обратный билет и
срочно вернулась домой, аргументируя только одним – мне надо. Приехала, а
дома сын. Так всем было радостно!
Брат всегда любил спорт. Играл за
нашу футбольную команду защитником. Мы всей семьей ходили смотреть. Он
был очень красив, хоть среднего роста, но фигура атлета. До последних
дней я не видела на его теле ни грамма жира.
На работе выступал за
добровольную пожарную команду, и они всегда занимали призовые места.
Дома, помимо грамот, появлялись часы, будильники, ложки, вазы и прочая
призовая чепуха. Когда он сам бросил играть в футбол, начал опекать
детей. Бесплатно приводил в порядок стадион, покупал мячи, сетки, форму
за свой счет. Иногда находились спонсоры, а чаще нет. Стадион был рядом с
домом и не иссякал поток спортсменов – «дайте то, положите это». В
перерыве между таймами готовил для всех игроков чай, после матча мыл
футболистов в своей бане.
Брат увлекался фотографией. В основном,
его интересовали дети. Его фотографии шли сериями и он умел снять
интересно. Благодаря ему, осталось зафиксированным детство
многочисленных племянников взраставших в родительском доме.
Брат был аккуратистом. Любая его одежда
всегда была чистой и красивой – будь то рабочая роба, костюм для покоса
(каждый год с ГРЭС его отправляли в подшефный совхоз на заготовку сена),
футбольная форма или повседневная одежда. Причем и робу, и форму он
стирал всегда сам, хотя женщин в доме было достаточно.
Вообще, стремление к красоте
окружающего, сослужило ему плохую службу. Если он что-то делал, то на
отлично. В результате дела двигались медленно или вообще оставались на
стадии проекта. Все, кто ходили купаться на речку «Поля», на так
называемую «Романенковскую» или «Чеховскую» купалки, помнят тот
изумительный мостик, что он сварил и поставил взамен сгнивших мостков.
Вообще, он был мечтатель. Помню их проекты, совместные с покойным Юрой
Пузинковым, очистить речку и пустить по ней прогулочные лодки. Проектов
было много, а времени мало и все оставалось на «потом». А «потом» не
случилось, потому что он вдруг, в один черный день, превратился из
атлета в инвалида и все планы ушли вместе с ним.
Ещё его отличало трепетное отношение к
истории семьи, села Кривандино. Брат постоянно с нами ругался, когда ему
казалось, что наводя порядок в доме, мы уничтожаем архивы, раритеты и
память.
Конечно, жизнь его разочаровала и
появилась в характере горечь, ну а затем и вовсе принялась испытывать –
похоронил родителей, жену, дочь. И все же, почему-то он никогда никого
не хулил. Малейшую Божью искру в человеке представлял как огромный
талант и достижение. Очень любил убогих, в том числе и пьяниц. Готов был
выслушивать их, мыть в бане, ссужать деньгами. В нем не было ни
стяжательства, ни скупости, но деньги водились всегда, правда,
распоряжаться ими он не умел.
Вот такой был у меня брат, а теперь его нет. Но я помню тебя, Вовочка, навсегда, до последнего своего часа.
Наталья Яковлевна Широкова (Самсонова)
Заметка о Владимире Яковлевиче в газете "Ленинская Шатура" и страничка о поощрениях из трудовой книжки.
Спорт для Владимира Яковлевича был жизнью. Он жил в спорте и спорт жил в нем.
Слово об отце
Мое первое воспоминание о папе из
раннего детства, когда мне было 2,5 года, а сестре 5 лет. Отец нас
наказал! Первый и последний раз в жизни!!!
Была поздняя слякотная осень, мама на работе, папа с нами дома
один. Мы с сестрой уговорили отца надеть нам на прогулку новые рейтузы,
он согласился, предупредив, чтобы мы были аккуратными и не испачкали их в
грязи. Но по странному стечению обстоятельств нам с Таней попалась
огромная лужа, в которую мы обе упали. Увидев нас на крыльце дома, отец
закричал: «Ну, хрюшки, теперь идите и чиститесь» и шлепнул каждой по
макушке деревянной одёжной щеткой.
В нашей семье никогда не применялось насилия, ни морального, ни
физического. Самое страшное для нас, детей, было, когда родители с нами
не разговаривали!
Папа всегда старался нас с сестрой приучить к здоровому образу
жизни: зарядка по утрам, обтирание холодной водой, утренние пробежки,
очень хотел, чтобы это вошло в уклад жизни, он сам, практически всю
жизнь, бегал по утрам, на работу ездил из Кривандино до Шатуры на
велосипеде, долгое время, бросив курить, не курил.
Благодаря папе, спорт в нашем детстве присутствовал всегда и в
разных видах: пешие походы в лес, лыжи, коньки, теннис, велосипеды.
Мы жили на улице Советская, в конце
которой, перед самой ж/д есть прудик, сейчас он зарос, а в нашем
детстве, как нам казалось, это был прекрасный каток. Папа, придя с
работы, шёл и чистил его от снега, чтобы после ужина мы могли пойти на
него кататься.
Каждые выходные зимой у нас были лыжные
походы. Это было удовольствие, так как мы ходили далеко, большими
детскими компаниями, а по возвращении, если мама не ходила с нами, дома
ждали домашние горячие пирожки (это тоже стимулировало), но оторвать
детей в выходные от телевизора было не так просто, так как в другие дни,
на нашем телевидении, детских передач не было, а в субботу и
воскресенье начиналось с самого утра: «АБВГДейка», «Будильник», «В
гостях у сказки» и так далее. «Вы телевизионные присоски» - говорил нам
отец.
И вот однажды папе пришла в голову
замечательная идея, он сообщил нам, что телевизор сломался, несправная
деталь в Шатуре не продается, но он заказал её в Москве, а когда
привезут не известно.
Горевали мы с сестрой не долго, т.к. по
вечерам перед сном отец стал читать нам книги, хотя мы и сами много
читали, но это было совершенно другое! За тот период, пока у нас «не
работал» телевизор, папа прочитал нам три потрясающие книги: «Водители
фрегатов», «Поднятая целина», «Злой дух Ямбуя». Это было незабываемое
время, мы уже и сами с сестрой не хотели, чтобы телевизор заработал.
Вечером мы быстро раскладывались по кроватям, а папа начинал каждый раз с
одних и тех же слов: «Ну, кто на каком эпизоде заснул?»
Отец с ранней юности увлёкся
фотографией и освоил её до профессионального уровня. Он много снимал
детей, у моих и Таниных одноклассников все школьные фотографии сделаны
нашим папой.
Оказаться в «святая-святых», при печати
фотографий сначала была недозволительная роскошь. Позднее отец научил
нас этой премудрости, но освоить её даже на твердую тройку мы так и не
смогли. Все наши фотоработы отец рецензировал. Печатаешь, печатаешь
половину ночи, а утром половина фотографий разрезана ножницами до
середины, таким образом он отбраковывал работу низкого качества.
У меня с сестрой было счастливое детство:
растили нас любящие друг друга родители. Еще один эпизод из памяти.
Папа расчесывает маме длинные прекрасные волосы в темной комнате,
расческа пластиковая, волосы поднимаются в разные стороны, от волос
летят искры: «Ваша мама волшебница» - поясняет нам папа. Позднее мы
узнали, что такое статическое электричество.
Спасибо тебе, папочка, за то, что ты был
нашим Папой и был таким, а не каким иным, ты был красив и душой, и
телом! Ты дал мне важный ориентир в жизни, каким должен быть настоящий
мужчина и мне посчастливилось его встретить. Люблю тебя и буду с
благодарностью помнить всегда!
Ирина Владимировна Каплевская (Самсонова)
А таким Владимира Яковлевича запомнили по работе на ГРЭС-5
|
|
