|
Моя мама, учительница русского языка и
литературы, проработала в Кривандинской школе с 1928 (или 1929) по 1958 годы.
Родилась она 20 июня 1898 года
в Рязани, в семье священника Федора Павловича Дубровина и Анны
Михайловны Дубровиной (урожденной Урусовой). В семье было пятеро
детей. Федор Павлович умер очень рано от сердечного
приступа (прямо на крыльце своего дома), когда младшей дочери, Марии,
было всего полгода. Конечно, поднять на ноги пятерых детей Анне
Михайловне было очень непросто. Естественно, что все дети были с малых
лет приучены к труду. Осиротевшей семье священника посильную помощь
оказывала церковь, а летом дети проводили в селе Дуброво у деда,
причетника Дубровской церкви Павла Дубровина, в семье которого всегда много
трудились.
В 1915 году мама успешно окончила Рязанское Епархиальное женское училище и начала работать учительницей в Рязани, затем работала в Зарайске.
Выйдя замуж за Василия Несторовича Сахарова, она переехала
в Кривандино. Работала до и некоторое время после моего рождения в
начальной школе деревни Бордуки. На работу туда ходила пешком, а иногда, в
непогоду или при каких-то чрезвычайных обстоятельствах, оставалась
ночевать в Бордуках, в какой-нибудь
крестьянской семье. Кстати, дорога не была безопасной, тогда и
волки там встречались.
Вся дальнейшая ее учительская деятельность связана с Кривандинской
школой. Сначала она работала в неполной, семилетней, средней школе, которая
помещалась в теперешнем "учительском доме", а затем в двухэтажной
школе - десятилетке.
Моя мама была очень неравнодушным человеком, была
беззаветно предана своей работе, любила своих учеников,
старалась поддерживать связь с их родителями, ободряя и даже утешая их
порой (в военные и околовоенные годы были трудные ситуации в некоторых
семьях - голод и душевные травмы).
Работать приходилось много, почти всегда в две смены (во время войны
учились при свете фитильков, какой-то период даже в три смены!). А
ночью - проверка тетрадей и составление планов порой до 3 часов!
Примерно в 1930-35 годах она еще проводила занятия по Ликбезу (ликвидация безграмотности) в
деревне Никитинская. Кроме того, почти каждый год во время летних каникул преподаватели проходили полуторамесячные курсы повышения квалификации в Москве.
Во время войны учителей регулярно посылали на торфоразработки, на
заготовку дров; а на уборку
картофеля и овощей, сбор хвороста - вместе с учениками. Помню, уже в
1957 году, мы с папой уговаривали ее не ходить на уборку картофеля из-за того, что у нее болела после перелома нога (ей уже было тогда почти
60 лет!), но, не уговорили, она ответила: "Как же я ребят своих
оставлю? После уборки там будут картошку печь, а вдруг мои без печеной
картошки останутся?"
Ее ответственное отношение к своему делу и
детям-ученикам поражало: если кто то из учеников из окрестных деревень
не появлялся в классе 2-3 дня, она после уроков или
в выходной день (иногда беря кого-то из учителей с собой, за компанию,
например, Клавдию Васильевну Хишенко), отправлялась пешком в Дуреевскую,
Горяновскую, Инюшинскую или Никитинскую, чтобы выяснить причину отсутствия
ученика, помочь, чем может.
Выдержка была у нее необыкновенная. Кто-то из
бывших учеников сказал мне однажды: "Вот кто из учителей никогда не повышал голос на детей - так это Елизавета Федоровна".
При всей этой нагрузке мама оставалась бодрой, жизнелюбивой. Да они все были тогда такие - стойкие, сильные. Еще и в
театры, на выставки хватало сил и желания ездить в Москву учительским коллективом!
Мама
живо интересовалась всегда судьбой своих бывших учеников, членов их
семей, всех знала по именам, и не просто интересовалась, а давала
советы, если в этом была нужда, проявляла неподдельное участие.
И люди платили ей любовью и уважением. К праздникам кучами приходили открытки от бывших учеников, живущих в разных концах страны, даже некоторое время после того, как ее не стало. Довольно часто в доме появлялся некто, кого она не узнавала, порой долго не узнавала, память была уже, увы, не та, но отгадывала по наводящим вопросам ... И, наконец, выяснив, кто же это ее навестил на этот раз из бывших учеников, радовалась как ребенок, глаза светились. И следовало традиционное чаепитие с ее собственным вареньем и печеньем из пачечки, припасаемым, наверно, специально для подобных замечательных встреч...
Мама ушла из жизни 18 марта 1978 года, прожив после кончины папы почти пять с половиной лет. Покоится их прах на кладбище в селе Туголес, рядом с храмом Параскевы Пятницы. В прощальной речи инспектор ГорОНО Варвара Ивановна (не вспомню никак ее фамилию), знавшая маму много лет, особо отметила ее порядочность и скромность.
В почетном карауле у маминого гроба стояло несколько ребят. Я спросила: "Неужели вы учились у Елизаветы Федоровны?", - "Нет, мы не учились, конечно. Наши родители учились у нее".
Ее награждали: орденом "Знак Почета", медалью "За
доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов", знаком "Ударник социалистического труда", а
также несколькими Почетными грамотами.
Татьяна Васильевна Левина
Выпускница геологического факультета
МГУ им. М.В. Ломоносова
О Рязанском Епархиальном женском училище
Училище предназначалось для воспитания дочерей духовенства, чтобы
они, став матушками, могли разумно заниматься домашним хозяйством и
сообщать своим детям "первоначальные познания о науках, нужных для них
при вступлении в училища".
Училище давало среднее образование в объеме гимназического
курса. Учебный год начинался 17 августа приемными испытаниями и
преэкзаменовками, которые продолжались до 28 августа, классные занятия
начинались с 1 сентября. В конце года проводились переводные
испытания. В качестве обязательных предметов изучались: Закон Божий,
русский язык, история литературы, теория словесности, чистописание,
арифметика, основы геометрии, природоведение, физика, история,
география, дидактика, церковное пение, рисование и черчение.
Уставом предусматривалось изучение педагогики с прохождением педагогической практики в образцовых школах.
Кроме обучения обязательным предметам, воспитанницы обучались
гимнастике и рукоделию, иностранным языкам (французский, немецкий - по
желанию), музыке - фортепиано, скрипка (по выбору).
В 1908/09 учебном году для 5-6 классов было введено
преподавание гигиены (два урока в неделю). Кроме того, воспитанниц
обучали ведению домашнего хозяйства, приготовлению пищи, уходу за детьми
и лечению.
Занятия безвозмездно проводили преподаватели духовной
семинарии, духовного училища и других учебных заведений. Кроме того,
девочек приучали к домашнему труду и ведению хозяйства, "подготовляли
достойных супруг служителей алтаря Господня и попечительных матерей,
которые возращали бы детей своих в правилах благочестия и благонравия".
Соответственно с этим, "первее всего должны быть внушаемы и усвояемы
правила доброй христианской нравственности, важность и святость
обязанностей к Богу и ближнему, дух кротости, подчинённости,
благотворительности, любовь к порядку и трудолюбию".
В училище были заведены строгие порядки: воспитанницы не могли
покидать территории училища; воспитательницы надзирали за ученицами и
обучали их грамоте; учительницы рукоделия не только обучали кройке и
шитью, но имели обязанность нести "постоянный надзор за воспитанницами,
быть вечером и утром при молитве их и со старшими из них спать в одной
спальне, для присмотра за ними во время ночи".
"Стол у воспитанниц - самый скромный и незатейливый": чёрный
хлеб, картофель, крупа гречневая, пшено, горох, огурцы; рыба и мясо
бывали изредка, чай и белый хлеб - только для больных. При недостаточном
питании и санитарно-гигиенических условиях девочки часто болели. Тем не
менее, принятые в училище были счастливы: в течение 6 лет их не только
содержали, но учили и воспитывали, а по окончании курса устраивали в
замужество.
Непосредственное наблюдение за поведением воспитанниц было
обязанностью начальницы училища лично и через воспитательниц. Особое
внимание обращалось на усердное и благоговейное исполнение
воспитанницами православно-христианских обязанностей и на развитие в них
добрых навыков: благоприличия, трудолюбия, скромности, почтительности.
Чтобы приучить будущих матушек к хозяйственным занятиям, практиковался
порядок дежурства воспитанниц на кухне, где они не только записывали
количество принимаемых из кладовой и употребляемых в дело продуктов, но и
принимали посильное участие в приготовлении кушаний. С заботами о
приготовлении здоровой пищи соединялась забота о соблюдении порядка и
чистоты во всем училищном здании, как важных и необходимых условиях для
сохранения здоровья и доброго настроения живущих в нем учащихся и
учащих. Требования чистоты, опрятности и аккуратности во всех отношениях
простирались на весь образ жизни и личные занятия воспитанниц. Это
служило средством воспитания у них любви к порядку и образованию
привычки к этому, способной сохраниться на всю последующую жизнь.
Многие выпускницы становились на школьную дорогу и проходили этот путь усердно и с честью.
***
Брат рассказал о случае, который произошел в 1945 г., когда он учился в седьмом классе.
Мальчишкам погулять хотелось всегда, а вот в школу идти - не всегда. И вот однажды одному из них как-то пришла в голову не такая уж оригинальная идея, которая сразу понравилась. Возраст у семиклассников для таких идей, как известно, самый подходящий.
Они уходили из дома в школу и приходили домой вовремя, как и положено. Родные были спокойны и ребята тоже довольны. На четвертый день брат возвращается домой и видит, что около него стоят бабушка и, надо же … классная руководительница Елизавета Федоровна!
«Ну, все, теперь крепко попадет и от классной руководительницы, и от директора школы, и от бабушки, а вечером и от деда с мамой» - промелькнула мысль. От неожиданности и тут же осознанной серьезности своего проступка у него как-то сразу вылетело из головы, что они не были такими уж страшными. Правда, одного лишь сурового взгляда деда, Александра Васильевича Клевкова, бывало достаточно, чтобы очередное баловство детей прекращалось.
Когда он подошел, классная руководительница спросила совсем, почему-то, нестрого: «Юра, ты завтра придешь в школу?». Юра кивнул, а Елизавета Федоровна распрощалась и ушла. И все. И вечером об этом, как ни удивительно, никто не заговаривал. Много позже брат спросил у бабушки, знает ли она, по какому поводу вдруг пришла классная руководительница. Оказалось, что Елизавета Федоровна ничего ей не сказала о причине своего неожиданного прихода, а разговаривали они о чем-то житейском. Бабушка, Елена Ивановна, сама догадалась, но, ничего никому не сказала …
Вопроса Елизаветы Федоровны оказалось достаточно.
(Дед и бабушка на фотографии 1910 года)
Дед в начале двадцатых годов был начальником железнодорожной станции в Кривандино.
***
В 1956 г. готовился концерт в Кривандинском Доме культуры к какому-то большому празднику. Нужны были участники и от школы, в том числе и от младших классов. Мне наша учительница начальных классов Лидия Ивановна Колосова сказала, что я должен спеть песню «Фуражечка» (в это время в школах вводилась форма, с фуражкой). Я стал отказываться. Чтобы мальчишка пел? Ни за что!
Ни Лидии Ивановне, ни кому-то еще, я уже не помню, так и не удалось меня уговорить. Каким-то образом об этом узнала Елизавета Федоровна, хотя наши начальные классы находились в одном здании школы, а она преподавала в старших классах в другом здании, и взялась за меня. Какие-то слова она нашла и кончилось тем, что я спел на концерте не только «Фуражечку», но и неаполитанскую песню «Санта-Лючия».
Борис Рудовский
|
|
